Был настойчивый легкий мороз, раздражающий и колючий.
Были толпы людей в столичном метрополитене, переполненные вагоны и то и дело раздающийся пронзительный свист поездов.
Был среднестатистический температурный минус, уродливые корпусные елки, понаставленные повсюду, на каждом мало-мальски свободном клочке пространства возле станций метро и маркетов, городские катки в очевидном состоянии фольстарта с унылыми пучками замерзшей травы, пробившейся сквозь неровное покрытие потрескавшегося льда.
А снега не было.
Были последние в первом семестре лекции, регулярные напоминания о грядущей сессии и первый сданный зачет.
Были книги и коспекты, бессонные ночи за латынью и античной литературой с последующим приветствием быстро настающего утра с выражением полного недоумения на лице.
Были тренировки в Байарде у Изотова, в последние недели разбавленные изрядной долей спаррингов, тренировки по немного измененной схеме в Паладине, долгие забеги по маршрутам Терлецкого и Измайловского лесопарков.
Было ощущение собственной неприкаянности и явственной отстраненности от происходящего в окружающем мире.
Было предчувствие, скверное и дурное, на первый взгляд не более чем дурная шутка воображения, но на деле начавшее стремительно воплощаться в реальности.
А снега не было.
Было одиночество, равнодушие, жадно распахнувшая пасть бездна холодной и отчужденной тоски.
...а снега не было...